Лето 1832 года. На Нью-Йорк обрушилась эпидемия холеры. Болезнь приплыла из Азии через Европу и унесла жизни 3 515 жителей города (с такой же летальностью в Нью-Йорке-2020 погибло бы 118 тысяч человек). Вторая волна холеры, наступившая спустя 17 лет, увеличила число погибших до 5 071.
Неоднократные вспышки холеры в XIX веке в значительной мере повлияли на развитие городов — бульвары стали шире, а в городах появилось больше парков. Примерно в таком виде Нью-Йорк и другие крупные города дожили до наших дней.
Грязный воздух? Холера идёт к вам
Города XIX века представляли из себя грязные места, полные людей — такие условия идеально подходят для распространения болезней вроде холеры. Отходы, мусор и помёт животных свободным потоком шли в источники питьевой воды. Многие медики обвиняли в распространении болезней именно этот едкий «коктейль».
Органы здравоохранения тогда придерживались средневековых идей о том, что причинами инфекционных заболеваний становятся ядовитые испарения (миазмы), возникающие при гниении органических отходов. Сторонники этой теории призывали лучше проветривать помещения, бороться с нечистотами и следить за соблюдением гигиены, чтобы города избавились от зловредных запахов. К примеру, власти Нью-Йорка отреагировали на вспышки холеры, изгнав из центра города 20 тысяч свиней и построив 66-километровую систему акведуков для доставки чистой питьевой воды с севера города.
Сара Дженсен Карр, доцент архитектуры и урбанистики Северо-Восточного университета, считает, что «боязнь миазмов после эпидемий холеры и жёлтой лихорадки в значительной мере повлияла на застройку городов. В первую очередь она привела к значительным изменениям инфраструктуры городов — например, созданию подземных канализационных систем. В свою очередь, эта инфраструктура эффективнее, если улицы над ними прямые, широкие и мощёные. Это даёт возможность вечерами смывать накопившуюся грязь, чтобы кучи мусора не выделяли ядовитые газы. Болотистые местности были засыпаны, что дало возможность дополнительно развивать промышленность и строить новые районы».
Карр — автор книги «Топография благополучия: здоровье и американский городской ландшафт», которая выйдет в следующем году. По её словам, сетка улиц пришла к нам из Древнего Рима и стала особенно популярной после инфраструктурных изменений как реакции на пандемию. Длинные прямые проспекты исключали возможность накопления зловонных вод и значительно упростили установку канализационных и водопроводных труб.
Центральный парк и другие планы Ольмстеда получают поддержку
Одним из сторонников теории о миазмах был ландшафтный архитектор Фредерик Ло Олмстед. Он верил в исцеляющую силу парков, которые считал лёгкими города — «поглощающими вредный воздух и производящими чистый».
По утверждению Карр, «в его статьях часто упоминалась важность крупных открытых пространств для доступа горожан к свежему воздуху и солнечному свету. Он размышлял о том, что воздух можно дезинфицировать солнечным светом и зеленью». Работу над планировкой Центрального парка Олмстед вместе с Калвертом Воксом начали практически сразу же после второй вспышки холеры в Нью-Йорке. Благодаря успеху проекта Олмстед, первый сын которого в двухмесячном возрасте умер в 1860 году (предположительно, именно от холеры), продолжил заниматься ландшафтным дизайном и создал ещё более 100 парков и скверов.
Центральный парк стал для Нью-Йорка буквально оазисом природы посреди стандартной сетки улиц. Он неспроста получился в английском стиле: в те годы это было популярно, да и сам Калверт Вокс был англичанином. Появление этого парка в центре Манхэттена напрашивалось — и из-за холеры, и просто из-за недостатка места для людей, где можно было бы просто погулять и отдохнуть от города, численность населения которого в XIX веке, несмотря на эпидемию, значительно выросла. Впрочем, поначалу это место было популярно только у живших неподалёку богачей — и только с начала XX века парк начал становиться местом, куда приходили все горожане, включая всё прибывающих иммигрантов.
Не только по ту сторону Атлантики
В 1854 году холера разбушевалась в Лондоне — погибли более 10 тысяч жителей города. Местный врач Джон Сноу (John Snow, не путать с персонажем «Игры Престолов» Jon Snow), проанализировал все случаи заболевания в одном из районов Лондона. Нанеся их на карту, он пришёл к выводу, что не грязный воздух в основном влиял на заболеваемость, а загрязнённые из-за протечек канализации общественные колодцы. В том же году итальянский анатом Филиппо Пачини определил вызывающую холеру бактерию, но признание это открытие получило лишь спустя десятки лет.
Тем временем неочищенные сточные воды продолжали литься в Темзу, что в конечном итоге привело к Великому зловонию 1858 года. Запах был настолько сильным, что пришлось закрыть Вестминстерский дворец и в срочном порядке модернизировать канализацию, чтобы увести отходы подальше от Лондона. Кроме этого, береговую линию Темзы сузили и проложили на ней набережные с дорогами и садами.
По другую сторону Ла-Манша в 1848 году к власти пришёл Наполеон III. В столице Франции вспышка холеры к тому моменту длилась уже более 15 лет — начиная с 1832 года из-за инфекции погибли почти 19 тысяч парижан. Любитель парков и скверов Лондона Наполеон стремился перестроить Париж после пандемии. «Давайте строить новые улицы, сделаем рабочие кварталы, которым не хватает воздуха и света, здоровее; пусть солнце светит в каждый дом», — декларировал он.
Под руководством Жоржа Эжена Османа власти Парижа снесли 12 тысяч зданий, разбили бульвары и парки, установили фонтаны и оборудовали тщательно продуманную систему канализации. Всё это сделало Париж тем самым «Городом света», который известен нам сейчас.
По словам Карр, «Планы Османа, конечно, способствовали проникновению свежего воздуха и солнечного света в плотную сетку улиц, и даже стали примером для таких городов, как Чикаго и Вашингтон. Но стоит отметить, что длинные бульвары Османа также позволили избавиться от трущоб, облегчили наблюдение за улицами и позволили быстро вводить войска в любой уголок города».
Станет ли пандемия коронавируса такой же значимой для развития городов в XXI веке — пока неясно. Но все предпосылки к тому, что многие города изменятся, есть: идёт переосмысление городских приоритетов и осознание важности пространства для людей. Париж, Берлин, Богота и другие крупные и не очень города показывают, какими могут быть изменения ради удобства людей в пост-коронавирусную эпоху.